Ужин с Ольгой Варанд

Автор: kidsters, 22.08.2011
Рубрики: Марина Захарова
Просмотров: 140

Это так странно, но мило, что сначала мой папа был просто какой-то рыжий мамин одноклассник, а мама – одна из тех неприступных девушек. И тут я – оп! Всё, дело сделано, они уже из чужих людей превратились в моих родителей. Как ни крути, мы все – продукты экспериментального творчества наших мам и пап. Как получилось так, что, допустим, Маша Варанд – это конкретно Маша Варанд, а не кто-то другой, я попыталась уточнить у ее мамы. Приветствуем Ольгу Варанд!

Наши родители – они же как мы, только 25 лет назад. Для начала они нам дали шанс тем, что вообще родили, а потом задавали тон и ритм нашего путешествия. Даже если кто и не заморачивался воспитанием, а бесперебойно бухал, а его ребенок сам вырос где-то в подъезде – этот родитель все равно автоматически создал для ребенка как бы такие специальные экстремальные условия. Кто как экспериментировал и что из этого вышло – вот что интересно.

Какое у Вас настроение сегодня?

Я с работы, настроение запыхавшееся, надо сейчас немножечко повертеть головой, взмахнуть руками и убрать напряжение, которое накопилось.

В общем, вопросы не только от меня…

Да ради Бога.

… но и от общественности.

Готова!

Начну с такого вопроса: как Вам быть бабушкой?

Отлично!

Что это такое за ощущение?

Великолепное ощущение. Несмотря на то, что я не люблю, когда меня Эрик зовет бабушкой.

А как Вам больше нравится?

Он называет Оля. Ну мне как-то это больше нравится. Это существо чудесное, и мне жалко, что оно пока только одно.

Вам бы еще парочку?

Да! Вообще я сказала, что мне нужно пять. Я считаю, что в свое время это была ошибка, что я родила только одну Машу, надо было родить больше детей. Я и Машу обделила, и себе недодала. Это, пожалуй, одна из самых главных моих ошибок. Когда мне в прошлом году исполнилось 50 лет, это был такой момент истины, когда надо было сесть и проанализировать: а как же ты, друг, прожил свою жизнь? И я поняла, что мне никуда не хочется возвращаться, ни в какую точку своей жизни, чтобы там что-то изменить. Но единственное – мне правда жалко, что я родила мало детей.

А если говорить про ошибки в воспитании Маши?

Мы старались воспитывать Машу – и я, и ее отец – достаточно самостоятельным человеком. На все ее каверзные вопросы мы старались давать ей правдивые ответы, даже если они были в некоторой завуалированной форме, но только так, чтобы они ее устроили. Чтобы она поняла, что ей не соврали, что ее нашли в капусте. Ну что там обычно детей интересует: откуда я взялся и все такое прочее.

И что Вы ответили на вопрос «откуда я взялся»?

Я так и сказала: «Я тебя родила. Вот, я твоя мама, и я тебя родила». Машин детский сад был возле роддома, и хочешь – не хочешь, все эти крики под окном, когда мы шли из детского сада – «Маша, Аня, Ира, покажи, как там, что там, …» – естественно, это у Маши вызывало вопросы. Мы ей объясняли, что это специальная больница для беременных, их туда приводят, и они рожают детей. А однажды мы уже подходили к дому, и она у меня спрашивает: «Мама, а бывает так, что тетенька не хочет ребенка, но становится беременной?»

Это ей сколько лет было?

Около 5. Ну что я могла ответить? Я сказала: «Бывает. Но лучше, чтобы не было».

Маша была капризным ребенком, сложным?

Нет. До травмы головы в детском саду она была классическим сангвиником, ребенком, довольным жизнью, довольным всем. В Эрике это тоже есть, хотя он не совсем такой. В нем больше капризности, и, мне кажется, Маша это поощряет. Я вижу некоторые Машины огрехи, но не лезу, потому что воспитание Эрика – это ее дело, а вовсе не мое. Стараюсь не вмешиваться, не знаю, насколько у меня это получается.

Маша, несмотря ни на что, выросла очень закрытой. У нее и отец такой, он тоже вещь в себе.

Она больше на папу похожа?

Внешне она на него похожа, да, и на его родню. А по характеру – трудно сказать. Она на себя похожа. Такой вот человек – самостоятельный.

А как так получилось: Вы ее сознательно так воспитывали так, чтобы она сама принимала решения и отвечала за свои поступки, или как-то так само вышло?

А меня саму так воспитывали. В смысле, в мою жизнь не вмешивались. Хотя нельзя сказать, что мы совсем не вмешивались в Машину жизнь: были случаи и в школе, и с Женей. Однажды, когда Маше было 16 лет, они собрались в Грузию в горы. У меня волосы встали дыбом, потому что я ходила в горы, я знаю, что это такое. Я боялась страшно, что они собираются туда вдвоем. И тогда они решили взять с собой еще Наташу! Я пыталась воззвать к их разуму: это же восточная страна, женщинам там особое внимание, а он с двумя девушками. Подойдут и скажут: у тебя две, а у нас, может, ни одной – давай, делись. И отец Машу запер дома. В результате они уехали в Ленинград большой компанией, мы все перекрестились, и ладно.

Как Вам с Машиным папой удавалось выработать единую линию воспитания Маши? Или ее не было?

Ее не было, но я старалась, чтобы Маша не понимала, что оказывалась в зоне конфликта. Действительно, Машин папа очень любил увозить ее в Иркутск, несмотря ни на что. Я не знаю, что думает сейчас Маша о своих этих детских поездках туда, но я знаю, что думают иркутяне – как она тосковала и как ей было грустно. У нее сейчас прекрасные отношения с этими родственниками; они и тогда были хорошие, просто, когда она была маленькая, ей там было, по-моему, грустно. У нее, если приглядеться, на левом запястье есть шрам. Она там высадила стекло, и я считаю, что это был выплеснувшийся стресс. Наверное, я должна была стать сильнее и сказать конкретно, что раз ей там плохо, она туда не поедет, а поедет на дачу – у нас дача в районе Жуковского. Не знаю, насколько она хороша или плоха, но это недалеко от Москвы, туда всегда можно добраться, там все под рукой.

А, да, мы там у вас были.

Вот, приезжайте еще. Я очень хочу, чтобы все туда приезжали, отдыхали, веселились и радовались.

А какой Маша совершила поступок в жизни, который Вас шокировал, который Вы считаете самым ужасным?

Маша совершала много таких поступков, которые меня не шокировали, но удручали, но, с другой стороны, ничего такого страшного я не помню. Воспитательный момент мне один запомнился. У Вас в интервью с Машей был такой вопрос: когда Ян пришел, он спросил, не пробовала ли она бить Эрика. Она ответила, что он сам ее бьет. Бить ребенка в таком возрасте вообще бессмысленно, он не поймет, за что его бьют, что это наказание за что-то. Я считаю, что ребенка можно шлепнуть, но только это должно быть очень осознанно и когда он уже в осознанном возрасте. Не 13-летнюю кобылушку, конечно, а то она тебе сдачи так даст, что мало не покажется.

И вот с Машей у нас был такой случай: уже не помню точно – кажется, я ее просила что-то сделать, а она на меня никак не реагировала, как будто меня нет просто. И в какой-то момент она встает из-за стола, гордо шагает из кухни, я бегу за ней, а она хлопает дверью прямо перед моим носом. Я ее еле-еле открываю – а уже, надо признаться, на хорошем взводе – в комнате лежит Маша и качает ногой вот так туда-сюда. Я ей: «Маша!» А она мне: «8 лет уже Маша!» Ну сколько можно хамить? Тут у меня, что называется, раззудись рука и раззудись плечо, я подошла и изо всех сил ее шлепнула по мягкому месту. Потом так же хлопнула дверью и ушла в свою комнату за компьютер. Сижу, меня трясет. Во-первых, потому что я совершенно не собиралась бить своего ребенка. Для меня это была уже крайняя мера, не знаю, что дальше было бы, бесполезно было что-либо делать. И вот что интересно: рядом со мной сидел Машин папа, и он видел дверь. В двери через какое-то время показалась Маша, он ее спрашивает: «Маш, ты что?» «Я хочу, чтобы мама меня простила». Я говорю: «Иди сюда. Нам же ни о чем не надо говорить? Мы с тобой все и так поняли?» И мы ни о чем не говорили. Инцидент был исчерпан.

Я в основном всегда старалась взывать к ее разуму. То есть если она что-то делала вот действительно неправильно. Однажды она пришла из школы поздно. Ну вот совсем поздно, в 11 часов. Правда, это был ее День рождения, и я знала, что она собирается где-то возле школы гулять. Она пришла, и я вижу, что человек откровенно надринкался какого-то софт дринка. 15 лет или 14 даже ей было. Я тогда тоже ничего не стала говорить. На следующее утро кое-как она встала в школу, очевидно, какое-то похмелье ее все же мучило, но во всяком случае она об этом не говорила.

А в субботу она решила отметить День рождения уже с девочками и пойти в клуб. Я ей выделила определенную сумму денег – в пределах допустимого – и говорю:

- Маша, надеюсь, в этот раз будет не как 4-го?

А она мне с таким видом:

- А что было 4-го?

- Ты уверена, что ты хочешь, чтобы я это сказала?

Она на меня так посмотрела и говорит:

- Мама, ты же не думаешь про меня плохо?

- Ты же моя дочь, и что бы ты ни сделала, я никогда не буду думать про тебя плохо. Я только боюсь, что в силу твоей неопытности и молодости мы можешь наделать глупостей.

А что родитель должен делать, чтобы ребенок не попал куда-то не туда и не вляпался в историю?

Если есть склонность попадать, он попадет.

А как сделать, чтобы такой склонности не было, может, воспитывать как-то? Есть какие-то рецепты?

(Пауза.) Маша в дом ни разу не принесла ни одного дурного слова. Вернее, она однажды что-то такое сказанула, и я ей говорю: «Есть набор слов, которые все знают. И умный человек от глупого отличается тем, что умный их не использует. По крайней мере, при всех, чтобы не было всем неудобно». И она ни разу при мне матерных или каких-то других неприличных слов не употребляла, хотя я знаю, что она прекрасно владеет этой лексикой, если надо. Вот с самого детства она это усвоила, лет с 4-х.

Вообще она у нас была хулиганка. Любила куда-нибудь залезть, откуда-нибудь упасть, причем падала удачно. Однажды упала со шкафа. А у нас как раз рядом со шкафом сломанные стулья стояли один на другой, она грохнулась прямо на эту этажерку из стульев и пробила собой все сидения. (Смеется) С ней ничего не случилось – кроме того, что она там застряла. (Смеется)

А когда была еще поменьше, проломила собой кровать. Очень любила прыгать на кровати, пока не заснет. Сейчас вот у нее с Эриком проблема – уложить его спать. С Машей такой проблемы у нас не было: ее клали в кровать, закрывали дверь и ждали, пока заснет. Она либо засыпала, либо что-нибудь такое интересное устраивала. Как-то раз слышим крик, приходим и видим: в кровать-то она прыгнула, доска одна наконец-то проломилась, и Маша в эту дырку вместе с матрасом уехала! И сидит одна голова, а зажатая матрасом Маша вопит, конечно, потому как не ожидала. (Смеется) Ну что делать? Доски такой нет, кровати детской другой тоже нет. Делать нечего – взяли отвертки, разобрали кровать. Радостная Маша говорит: «Родители кровать мою сломали, теперь я спать не буду!» В итоге спала на раскладушке, пока не купили ей диван.

Рождение ребенка = ограничение свободы?

Есть же безумные мамы, которые «всё-всё-всё, я вся в ребенке, меня нет, моя жизнь кончилась, я ее посвящаю ему, буду его воспитывать». Если это сын, то он не женится никогда или будет постоянно жениться и разводиться, потому что будет у него «синдром мамы», которая его вот так вот держала. (Делает жест, как будто держит кота за шкирку.) Если это дочь, то она тоже будет несчастна, будет бежать из семьи. Кстати, Маша из семьи так ушла. Сказала: вот мне исполнится 18 лет, и только вы меня и видели.

Да, как она уходила?

Сейчас расскажу. Во-первых, она уже вовсю встречалась с Женей, о чем мы все, естественно, были в курсе. Меня вполне устраивало, что она встречается с одним Женей, а не с разными мальчиками – так тоже бывает, меня бы, видимо, это устроило гораздо меньше. Наверное, тогда я бы с ней на эту тему поговорила. Но Маша, видимо, человек не тот, и этого не потребовалось. В общем, встречалась она с Женей, и когда мы останавливали ее от поездки в горы в Грузию, удалось это, прямо скажем, жестокими методами: мы ей сказали, что Жене уже есть 18 лет, а тебе еще нет, и если Вы уезжаете, мы подаем в федеральный розыск, и Женя у тебя попадает под статью.

Ого!

Ну Марин, мы же этого не сделали! В Питер-то они уехали нормально. Но она поняла, что 18 лет – это ее час Х, когда она может стать свободной. В семье она себя чувствовала дискомфортно, у нас с ее отцом действительно уже давно были неважные отношения, и она это видела. И между собой у них тоже отношения подпортились. И со мной, наверное, тоже, хотя я тогда этого не чувствовала. Подпортились, да.

В итоге, когда мне было около 40 лет, муж от меня ушел. Вообще 40 лет – это такой знаковый для женщины возраст. Вроде бы женщина еще, а как-то дети уже выросли, а новую семью заводить — сложно сказать, кому удастся и что из этого получится. И вот уходит от меня Машин отец: он любит другую женщину и считает, что с ней ему будет как-то хорошо. Он с ней, видимо, собирался встречаться, а я об этом узнала и закрыла перед ним дверь. Нашла в себе силы. Я, конечно, расстраивалась, меня мучило ощущение, близкое к депрессии, но не такое черное. Что такое депрессия – я знаю, и знаю, как с ней справляться и медикаментозно, и немедикаментозно. Быть в депрессии или не быть в депрессии – это твой личный выбор. Надо понять: это как алкоголизм. Просто когда алкоголик понимает, что он болен – это путь к выздоровлению. Так и с депрессией. Во всяком случае, я это пережила и теперь понимаю, что чувствует женщина, когда уходит муж: вот был, а вот уже нету. На работе когда мне сказали: «Ольга Львовна, у Вас какое-то не такое лицо», - я спокойно сказала: «У меня личная драма». И все, этот вопрос на работе был закрыт.

Как Вам сейчас кажется, это был толчок к развитию, или все-таки до сих пор жалко, что так вышло?

Это мое счастье, что так получилось. Я им желаю, чтобы они были счастливы, чтобы жили в мире и покое. У нас у всех хорошие отношения, я думаю, что так и будет продолжаться. Со всем можно справиться.

А у Вас-то сейчас все хорошо?

Как оказалось, да. У меня есть муж Андрей, мой прекрасный Андрей, который вот, по-моему, прислал мне смс-ку, потому что сейчас должен возвращаться из Ростова из командировки. Эрик его обожает. Первый вопрос раньше у него был, когда он меня видел: «Оля, где твой Андрей?» И обращался к нему «Андрейка». Мы все смеялись: друга ты себе нашел, Андрейку. Он очень хорошо обращается с детьми. У него тоже есть внук, а его дочку тоже зовут Маша, на год младше моей Маши. У нас с ней и с его сыном очень хорошие отношения. В результате получилось, что у нас на двоих трое детей и два внука.

А давайте еще раз про начало Машиной самостоятельной жизни, без родителей.

Маша предупредила, что как только ей исполнится 18, она уйдет. И вот ей исполняется 18 лет. Я как раз возвращаюсь из командировки, и мне муж сообщает, что Маша провела весь день в ИКЕA. А она на заднем сидении машины тихо говорит мне: «Мам, я во вторник переезжаю». Я подумала, что папа в курсе, и спрашиваю:

- Саш, как ты относишься к тому, что Маша переезжает?

- Куда?!

И тут началось! Я ходила между ними, как парламентер.

Наступил вторник, Маша ждет Женю с машиной. Машин папа лежит в комнате, смотрит в потолок, а я прямо представила, что будет, когда Женя придет и начнет вытаскивать Машины вещи. Катастрофа! И я говорю Маше: «Собирайте друзей и подружек и грузите в мою машину».

Так я сама увезла собственного ребенка из дома, и мы даже вместе с ними отметили новоселье. Не сказать, что у меня было хорошо на душе, что пели птицы и сверкали звезды. Мне было грустно. На следующий день я к ним заехала, подарила швабру, какую-то щетку и т.п. – типа такие подарки от мамы. А что мне было делать? Моя мама тогда сказала, что это как горный поток, это сель. Если встать на пути, то снесет. Родители в такие моменты роли особой не играют. Это развитие, если ребенку пора во взрослую жизнь, то надо отпускать. По крайней мере, ей всегда есть, куда прийти.

Мы сами, кстати, с Машиным папой умудрились поснимать квартиру в начале 80-х. Знакомые уезжали на 2 года в Сирию, и мы прекрасно пожили в их квартире.

Мне жаль, что у ребят пока нет своей квартиры, что столько денег уходит на аренду и нет своего собственного гнезда. Хотя вот эта квартира, которую они сейчас снимают, получилась самая уютная из всех. И к тому же рядом с нами, это очень удобно, по-моему. Мы, несмотря на такую «квартирную близость», стараемся им не мешать и не вмешиваться, тем более, они же всегда могут нам сказать, если что-то не нравится, да?

Вы хотели рассказать, как Вы с Эриком провели время.

Да. Маша с Женей хотели поехать отдохнуть вдвоем, без малыша. Я с Эриком до этого не оставалась на такой долгий срок, а тут подумала: а что, это мой внук, почему бы ему не пожить несколько дней с бабушкой?

Эрик был проинструктирован, что мама с папой уехали, и днем у нас проблем не было. Вечером все было как обычно: мы поужинали, он искупался, посмотрел мультик на Машином ноутбуке и, как я надеялась, должен был заснуть (хотя я вообще-то знала, что его не так-то просто уложить). Но нет, в 12 часов он принялся истошно орать. Я сквозь сон хватаю свою подушку и одеяло, брякаюсь рядом с ним: «Значит, так. Я сплю, поэтому ты, пожалуйста, не ори».

Кое-как нам удается заснуть. На второй день повторяется то же самое. На третий день я уже стараюсь его посильнее утомить: поактивнее поиграть, получше покормить, как следует прополоскать в ванне. Полежала с ним, почитала сказку, через какое-то время он заснул.

Наступает четвертый день – мне его везти в детский сад. А это значит, что надо рано его разбудить, а с вечера выбрать с ним одежду (если сделать это без него, то просто-напросто он может отказаться ее надевать; кстати сказать, в этом они с Машей похожи: ей тоже было не все равно, в чем пойти в детский сад). Поэтому я делаю ему вечернее построение и сообщаю: «Эрик, выходные закончились, и с этого момента я не знаю слова «не хочу» – я его просто не слышу. Ты ужинаешь, потом купаешься, смотришь маленький мультик, потом ложишься спать и засыпаешь сам. Я с тобой лежать не буду, потому что мне завтра рано вставать на работу, а тебе в детский сад».

Он попытался было возразить, но все-таки послушно пошел за мной на кухню ужинать, как за дедом новобранец. При этом не было похоже, что ему это активно не нравится и он испытывает негативные эмоции от того, что его желания подавляются. Я ему налила ванну, он сам туда пошел, поплюхался, я его завернула в полотенце, принесла в кровать, спросила, какой маленький мультик он хочет посмотреть.

- Слоненок, который заболел.

- Хорошо, давай слоненка.

После мультика он мне сам отдал ноутбук, и я пожелала ему спокойной ночи.

- Только свет не гаси!

Через какое-то время захожу посмотреть – спит.

Может, он воспринял все это как игру?

Не знаю, может. Мне кажется, важно задать последовательность дел у него в голове и сообщить, как я буду реагировать на его действия. Я думаю, если Маша будет Эрику давать больше подобных логических цепочек, возможно, ей с ним будет легче договариваться. Тем более что все равно каждый день проходит у него примерно по одному и тому же графику.

(Мах, я вспомнила: я смотрела передачу недавно, там детские психологи и профессиональные няни как раз говорили, что надо ребенка предупреждать заранее, что его ждет, желательно при этом описывать, как это будет круто. И каждый раз за 5 минут до конца какого-то его занятия говорить: малыш, у тебя еще есть 5 минут, давай закругляться, как договорились. И тогда гораздо больше шансов избежать истерики.)

Я стараюсь Машу немножко разгрузить, дать ей подольше поспать, вспоминая себя в ее возрасте. Я очень любила поспать. А сейчас я все равно встаю рано. Мы живем в соседних квартирах, я варю Эрику утреннюю кашу, кормлю его, мы немножко играем, потом возвращаю его родителям и иду на работу. Стараюсь вносить свой бабушкин вклад хотя бы в виде этой «бабушкиной каши». Эрик однажды сказал: «Люблю эту кашу!» – и когда он это сказал, мое сердце растопилось, и я поняла, что готова всю жизнь ее варить.

Были ли в те времена, когда Маша была маленькая, какие-то специальные системы воспитания детей, придерживались ли Вы их?

В те времена, в начале 80-х, в моде была книжка Бенджамина Спока «Ребенок и уход за ним». Достать ее было сложно, но у меня она была, и я ее читала.

Было в ней что-то полезное, что Вы применяли?

Все было полезно, кроме одного. Там был такой совет: если мама окончательно устала и ей все надоело, то пусть она пойдет в магазин и купит себе новое красивое платье. Во-первых, где я его возьму? 83 год, Советский Союз. Тем более красивое! А во-вторых, на какие деньги?

А я жду с нетерпением, когда же будут пошиты все вещи! (Кидстерс, как известно, производит детскую одежду). Эрик уже заходил к нам в «пилотных» штанах.

Боже мой, я так долго готовила это интервью, что все вещи не только уже пошиты, но и почти распроданы!

Что Вы почувствовали, когда узнали, что ждете Машу?

Тошноту! (смеется) В смысле я сначала ее почувствовала, а потом узнала. Я сразу поняла, что со мной произошло что-то хорошее и правильное. Моя мама за меня очень переживала, потому что я их всегда пугала своим здоровьем, но все обошлось без эксцессов. Интересное дело: я в животе ее у себя любила, а когда родила, гигантская ответственность все собой заслонила. Я помню первый день после выписки. Тогда меня охватил ужас, я же ничего не умела! Муж меня встречает из роддома и спрашивает: «Ты хоть посмотрела, как ее запеленали?» А я, пока ее пеленали, еле-еле смогла справиться с колготками: я ж от них отвыкла. По идее, нас должны были учить пеленать, но пеленальную куклу как раз сперли.

Я суеверная, поэтому ни одной детской вещи в доме не было заранее. Но семья подсуетилась, даже обои пропылесосили. И вот все пьют на кухне шампанское, а я – компот. Слышим писк в комнате. Мы с отцом ее распеленали – вся мокрая, конечно. А как запеленать обратно – неизвестно, пришлось призвать маму на помощь. Весь день она проспала, а ночью началась коррида. Я только успевала ее разворачивать-заворачивать, пока все пеленки не кончились. А дальше – делать нечего, пошла стирать и сушила утюгом. Утром все ушли на работу, а мы с Машей остались вдвоем. Зато за день я научилась всему: и пеленать, и кормить, и класть в кроватку на бочок, и тому, и сему. Так что школу молодого бойца еще никто не отменял! (смеется) Если, конечно, нет осложнений после родов.

Дальше она как-то так росла, а я сначала не понимала ничего, кроме бешеной ответственности, что этот маленький человек без меня пропадет. А потом вернулась любовь – где-то на третий день.

Как в то время относились к беременности? Моя мама, например, особо не афишировала, по крайней мере, на работе.

Мне было проще в каком-то смысле, я тогда писала диплом и защитила его незадолго до родов. Хотя окись углерода, с которой я работала для диплома, имеет свойство понижать гемоглобин, что не полезно беременным. Но я регулярно сдавала анализы, и все было в порядке. Я не стеснялась своей беременности. У меня даже знакомых не было, которые стеснялись, в основном, все гордились. Жалко только, что одежды не было красивой для беременных, как сейчас, и нам не довелось такую поносить. Мы ходили, как уроды, в клетчатых трапециях. Мама сшила мне нормальный сарафан, но он стал мал, и пришлось все-таки покупать эту ужасную трапецию – красную с желтым.

А когда Маша была беременна, мне моя мама все говорила: «Скажи Маше, чтобы пузо закрыла!» А я говорю: «Мам, все в порядке, это ее пузо, разве это неприличное что-то?» Ну бабушку тоже можно понять.

О чем Вы мечтали с подружками в детстве?

Я с подружками не мечтала. Родители постарались загрузить мой график так, что я мечтала никуда не ходить и лежать дома плевать в потолок. Я домой приходила в 9 вечера из музыкальной школы и уроки не делала вообще. В школе меня выручала память, хотя училась я не очень. Впервые я хорошо учиться стала в институте. А школа оставила у меня самые гнусные воспоминания: у них там как будто были указки-электрошокеры, которыми могли ткнуть, чтобы было больно и стыдно перед всем классом. Может, сейчас что-то изменилось? Когда Маша училась, было примерно так же.

К 9 классу я получила свободное время, но совершенно разучилась делать уроки, а только лежала на диване и читала книги, прочитала весь наш книжный шкаф. А в 10 классе нас всех перевели в другую школу, и наш классный руководитель начинает ставить на нас эксперименты. Я в комсомол рано вступила зачем-то, и вот становлюсь комсоргом неожиданно. Однажды классный руководитель приходит к нам на урок литературы, а учитель как раз проверял конспект про партийность литературы в искусстве или искусства в литературе, я уже не помню, – в общем, что-то малоинтересное. И вызвал меня! Я встаю и говорю:

- Я не знаю.

- А почему?

- У меня нет этого конспекта.

И тут классный руководитель берет мою тетрадку и находит там этот конспект!

- Так вот же он. Ты, комсорг, соврала перед всем классом!

Было комсомольское собрание, и меня исключают из комсоргов. А это автоматически минус в характеристику, на которую при поступлении в институт обращали внимание. Весь класс проголосовал единогласно, даже мой лучший друг.

А с Машей классе в 8 или в 9 была такая история. Однажды приходит она домой, а на ней лица нет.

- Мама, тебя вызывает учительница химии.

- Когда?

- В субботу.

- Хорошо, а что случилось?

Выясняется, что эта учительница попросила одну девочку из класса сходить купить ей воды. Та пошла, купила, приносит. А Маша переписывалась с мальчиком и написала что-то из серии «Ненавижу! Как думаешь, когда химоза будет хлебать свою воду?». Химоза засекла эту записку и чуть ли Машу с урока не выгнала. В общем, приходим мы в субботу в школу, я Машу держу за руку, заходим в кабинет, и начинается 37 год.

- Здравствуйте, Вера Ильинична! Мы пришли.

- Я вас слушаю.

- Это я как раз хотела бы понять, зачем Вы меня вызвали.

- А я хочу послушать Вашу версию.

- Как я поняла, Маша написала какую-то записку. А что в записке?

- Не покажу, это вещдок. Только из моих рук.

- Так. «Ненавижу». Маша, ты что, ненавидишь химию?? У тебя же мама химик, как же так? Скорей извиняйся.

Маша кланяется, как китайский болванчик, «извините, извините». Учительница:

- А вот это что за слово?

- Какое? «Химоза»? Ну так это не для кого не секрет, что так всю жизнь называется учитель химии – еще когда я училась.

- А Вы знаете, что девочка-то по моему предмету не очень.

А я-то видела Машину тетрадку и говорю:

- Вы в качестве примера свойств амфотерных металлов рисуете цинковую кислоту, которая в свободном виде просто не существует, так что ничего страшного.

- Вы что, будете спорить с учебником, утвержденным Министерством образования?

- Да, тем более что я знаю автора этого учебника, работала с ним за соседним столом, – недалекий человек.

С тех пор она ни разу Машу не вызвала и не взяла у нее ни одного реферата. Не знаю, правильно в итоге я поступила или нет, но, во всяком случае, ребенка я раздавить не дала. Я просто помню тот школьный случай со мной.

О чем я мечтала? Я очень хотела быть врачом и собиралась поступать в мед. Пока я готовилась, стало понятно, что у меня прет химия, я ее хорошо чувствую. Жаль, что родители меня отговорили, они имели на меня большое влияние, и я пошла на химико-технологический. До сих пор немного сержусь на них, хотя понимаю, что они-то хотели для меня только хорошего. Тем не менее, до сих пор люблю медицину. Потом иногда прямо казалось: вот сейчас пойду и поступлю в мед, но духу не хватало.

А Маша сама себе выбрала факультет. У нее был великолепный Федор Иванович, с которым они писали сочинения. До этого я замечала, что она ничего не читает, и старалась подсунуть ей какую-нибудь интересную книгу или вместе с ней почитать. Но чтением она не увлекалась, а любила клубы, Земфиру, Мумий Тролля. Это было не мое, но я старалась слушать, вникать и воспринимать, чтобы понимать Машины интересы. Я-то выросла на авторской песне и классике — все-таки столько лет в музыкальной школе. И вот как-то раз, собираясь на свидание к Жене, Маша подходит к книжному шкафу и говорит: «Что бы такого взять почитать в метро? А, вот, возьму-ка я «Асю» Тургенева». И тогда я подумала, что даже если Маша не поступит в МГУ, все равно этому Федору Ивановичу надо памятник. А у меня был в свое время такой же отличный химик, с которым я занималась.

Я Машу однажды спрашиваю:

- Маш, получилось, что ты – журналист?

- Я – писатель!

У Вас есть хобби?

Я люблю путешествовать. Причем с комфортом. Я работаю сама себе турагентством. Вот не так давно Маша скидывала мне ссылку на дешевые билеты, они тогда купили в Берлин, а я – в Дюссельдорф. А в прошлом году в честь своего 50-летия я устроила поездку в Америку, в Лас-Вегас. Мы с мужем взяли там машину и путешествовали по окрестностям.

Еще люблю читать. Но читаю не то, что надо – Маринину, Донцову. Дело в том, что когда я прихожу с работы, мне надо отключить мозг, иначе я начинаю грузить, грузить, пока совсем не загружу. Сложно перестроиться. Один раз Маша взбунтовалась: «Мам, дома ты не начальник!»

Я очень люблю устраивать дизайн своего дома: все придумывать, подбирать цвета, выбирать обои, краску, ковролин и т.д. На ковролине Эрик уже, кстати, расписался.

Нравится ли Вам теперешнее поколение 25-30-летних?

В целом, нравится. Есть, конечно, отдельные люди, которые не нравятся. Я рада, что это поколение не потерялось, хоть оно и росло без идеологии. Нас-то держала дисциплина, никто, правда, в идею не верил, но все же. А вам приходится нащупывать путь самим. За нас было все решено, поэтому и не мечталось, видимо. Мне вот казалось нереальным, что у меня будет машина, например. Мы, наверное, больше мечтали о каких-то материальных благах: красивые туфли, платье на выпускной бал. В итоге мама мне за один день сшила платье из шторной ткани – платье из занавески красного цвета. Не было мечты совершить подвиг. Хотя, может, и была – не помню.

Зачем взрослому человеку ребенок? Какая от него польза?

Это закон жизни. Пользы, кроме положительных эмоций, – никакой. Или отрицательных эмоций, которые тоже бывают полезны. Ну какая может быть польза? Одна головная боль. Но когда будет любовь к этому существу и от этого существа, то это состояние ни на что не захочется променять. Ребенок – это очень хорошо, это маленькое чудо. Он только твой – хотя бы на какое-то время, он тебя так любит. Даже дети алкоголиков любят своих родителей и возвращаются к ним. Можно, конечно, и без детей прожить, но это будет тускло. Насытившись театрами, кино, друзьями, придешь домой, а там пусто. И тогда заводят кошек, собак, крыс, крокодилов и любят их как детей.

Как найти баланс между полной свободой и жесткими рамками в воспитании?

Это приходит интуитивно, дети же все разные. Одно я знаю точно, что детям не надо врать. А полной свободы в социуме все равно не бывает, никто не может быть полностью свободен.

Что должен делать родитель?

Родитель должен воспитать социально адаптированную личность. И желательно этой личности дать образование.

А если личность не хочет образование?

Если личность будет болтаться и ничем не увлекаться и не заниматься, то рано или поздно ее встретит наркодилер. Поэтому с малых лет надо потихонечку чему-нибудь учить и объяснять толк обучения. И понимать, что больше нравится и к чему есть склонность. Маша, например, с детства вся в компьютере, в 5-6 лет начала осваивать Windows 3.11. Поэтому было смешно на уроках информатики, когда им давали задания типа «перевести файл из формата txt в Word». Но программирование у нее не пошло. Мы с ней как-то на BASIC пытались написать программу, надо было спутник куда-то вывести. У нас там что-то не зациклилось, и мы его вывели куда-то не туда.

Каковы Машины сильные качества?

Сила характера. Маша – личность, у нее ярко выражена индивидуальность. Она умеет добиваться своего; если ставит цель, она ее добьется.

А чему бы ей стоило бы поучиться, на Ваш взгляд?

Терпению стоило бы поучиться, терпимости. Она хорошо относится к людям, но если чего-то не приемлет, то не приемлет совсем.

Когда Маша ругалась и обижалась: «этот ужасный, тот неприятный», я ей говорила: «Маша, возможно, это первый такой ужасный, который тебе встретился, но, боюсь, не последний. И надо научиться с ними обращаться».

Как Вам кажется, Ваша воспитательно-родительская миссия закончена? Или это теперь на всю жизнь?

Скажем, мне есть, чему ее научить, если она этого, конечно, захочет и попросит об этом.

Муж приехал. (Ты уже в аэропорту? Я тут в кафе сижу, интервью даю для Машиного блога. Кушать будешь?)

Ваше самое яркое совместное переживание.

Как известно, Машин папа – фанат места своего рождения: Иркутска, Байкала. Он любил съездить куда-нибудь подальше, чтобы не нашли.

Маше после травмы нельзя было ударяться головой. И вот мы – я, Маша и папа – решили поехать на Байкал. Доезжаем из Иркутска до Нижнеангарска на Метеоре. Причаливаем, вылезаем через заднюю палубу; Маша прыгает через канат, которым пришвартован этот Метеор, или как его там, канат в этот момент неожиданно натягивается, и Маша падает лицом об причал. Я не знаю, кто из нас громче закричал – я или она, я ее схватила – все лицо ободрано. Подходит немец, протягивает бутылку и говорит по-русски: «Это вода на рану». Это полимерный был какой-то раствор. Я понимаю, что ее надо держать в полном покое, но мы-то на берегу, где ничего нет! Мы снова находим лодку, которая доставит нас до места стоянки, слава Богу, со спасателем. И попадаем в шторм в открытом Байкале! Нас накрывают волны, у спасателя за штурвалом квадратные глаза, Ляля (сестра Машиного папы) вцепилась в мою руку, а ребенку вообще нужен покой! В общем, когда мы причалили (правда, не туда, куда надо было), спасатель этот перекрестился, а мы нашли единственное убежище – барак, в котором была голая кровать с панцирной сеткой и больше ничего. Мы улеглись с Машей на эту кровать, я ей дала лекарства и пересказала сказку про алые паруса. Не знаю, помнит она это или нет. А где-то неподалеку какие-то мужики перегарные спали. Потом мы добрались до места и жили в палатке, я старалась, чтобы она как можно больше лежала. Через 10 дней я взвыла, и в итоге мы добирались из Северобайкальска домой четверо суток на поезде Тында-Москва. Интересно было бы узнать, насколько это яркое впечатление для Маши.

(Да, Маш. И еще интересно, какое у тебя самое яркое совместное с мамой переживание.)

Конечно, были и другие яркие впечатления, но первым мне пришло в голову это.

Советы сегодняшним родителям.

Не становитесь рабами своих детей. Для достижения гармонии с ребенком не обязательны экстремальные вещи типа рисования на обоях, можно с ним найти общий язык и жить в согласии и без этого. Только если вам самим вдруг этого не захочется!

Зачем себе сложности создавать на ровном месте? Зачем давать кефир в проливающихся кружках, чтобы он потом оказывался на ковре, раскладывать везде фломастеры, чтобы ими были разрисованы обои, и оставлять хрусталь на нижних полках, а потом переживать, что он разбился? Или уж тогда не переживать по этому поводу совсем.

А как же познание мира?

А ребенок и так узнает, что стекло бьется и что жидкость проливается. Маша все делала в манеже. У нее был большой такой манеж с игрушками и разными предметами, она там возилась, ей было интересно. Каждая мама – строительница своего счастья и своего несчастья.

Хотя Маше что-то из этой серии тоже удавалось. Однажды она перемешала всю крупу, какую нашла, вместе с сахаром, солью и мукой. Это я по телефону пошла поговорить, а тогда телефоны-то были стационарные, со шнурами. Возвращаюсь на кухню и вижу такое. Понятно, что все спустилось в унитаз и было закуплено заново. Но ничего, с голоду не умерли (смеется). Хорошо, тогда еще хоть крупу можно было купить без особых проблем. Потом и их не стало.

Зацикливаться не надо. Вы не представляете, насколько сейчас детей легче растить, по крайней мере, в бытовом плане! Тогда же ни памперсов не было, ничего того, что есть теперь. И то, я не помню, чтобы мы унывали.

Еще меня научила бабушка моего знакомого, за которого я чуть не вышла замуж. Она дочь родила в Америке и ходила там на курсы по воспитанию детей, там все были продвинутые в этом плане. У нас-то не ходили ни на какие курсы.

А они были?

Теоретически, какие-то были при женских консультациях и при роддомах. В общем, Спок вот что пишет про ситуацию, когда ребенок заплакал в кроватке: не надо сразу нервничать и стремиться его оттуда как можно скорее выхватить и жалеть, потому что тогда он будет воспринимать эту кроватку как что-то опасное. Я подходила к Машиной кроватке и начинала с Машей разговаривать. А эта женщина, которая рожала в Америке, говорила мне: «Если уж хочешь взять ребенка, то расслабь руки, расслабь! Ребенка надо брать расслабленными руками».

Чего Вам не хватает в общении с Машей?

Маша для меня очень закрыта, к сожалению. Она гораздо откровеннее с тетей. Но это ее выбор, я его уважаю и не собираюсь лезть к ней в душу, я понимаю, что с мамами не всегда отношения как с подругами. Такое бывает, но редко. При этом Маша ко мне внимательна, она за мной следит, чтобы я не ела и не пила, чего не надо. На самом деле, у нас все хорошо, я так думаю. Хотя всегда есть, что улучшить.